| 
|
| |||
| info@classic-ivanovo.ru |
| ||||
| ||||
  | О, эта Венеция, песни гондольеров над речной гладью... О, этот солнечный Робертино Лоретти и его звонкая «Джамайка»... О, волнующая и льющаяся итальянская речь: о соле мио, белиссимо, феличита, дольче вита, бельканто....
8 февраля в камерном концертном зале «Классика» царила Италия – звуки ее речи, произведения ее композиторов, ее манера пения. На сцене это волшебство представляли гости из Москвы – Роман Сладкопевец (тенор) и Оксана Ланщикова (сопрано). И Роман, и Оксана – известные, состоявшиеся певцы, к тому же оба они – педагоги, преподают на кафедре сольного пения Московского Государственного Университета Культуры и Искусств (МГУКИ), лауреаты многих российских и международных конкурсов, но 8 февраля на сцене стояли и пели не «имена» и «звания», а замечательные исполнители. Конечно, сложно описать словами то, что разлито в музыке. Интересующиеся могут просто услышать запись этого вечера на сайте Творческого объединения «Классика» www.classic-ivanovo.ru. Поскольку послушать было что... Естественно, звучали не только итальянские арии и песни Дж. Пуччини и Ф.П. Тости – Роман и Оксана с не меньшим блеском пели известные произведения П.И. Чайковского (например, «хрестоматийную» арию Ленского), А. Дворжака, И. Штрауса и Фр.Легара. То чередуясь, то дуэтом, певцы демонстрировали своеобразную манеру исполнения, что было отмечено взыскательными слушателями. Именно с вопроса о манере исполнения и началось наше интервью... Оксана Ланщикова: О, об этом мы можем говорить и спорить бесконечно – о правильном понимании «бельканто». Для нас это – самое главное, это основное! Нельзя сводить термин «бельканто», как у нас зачастую делают, только к одному направлению, школе... Роман Сладкопевец: Придется рассказать всю историю (смеется). А она длинная... Мы не сразу к этому пришли. Надо было понять – увидеть, услышать нюансы. Давайте признаем – опера пришла из Италии... Это – истоки. Но почему итальянцы и сейчас считаются эталоном? Чем они отличаются? Я уже в институте фанатично занимался, приставал к преподавателям, пытаясь понять. И что интересно – кто-то начинает показывать, рассказывать, но поют – и я слышу, они не поют, как итальяцы! Слышу разницу! Звук не тот. Преподаватель мне говорит, что у него итальянская школа, – но это не то! Другое! И этот преподаватель становится мне неинтересен, он врет. Эти мучения закончились тем, что в Москве мы попали к великому тенору Вячеславу Николаевичу Осипову. Вот он действительно занимался у итальянцев, и когда он запел – я услышал, что он поет как итальянец. Он смог объяснить, направить, докопаться до нюансов. Я изучил весь голосовой аппарат, стал доискиваться – и поменял все! Артикуляцию, фонетику, дыхание, у меня прошла ломка голоса. Меня учили как баритона, предлагали даже басом. Но я хотел петь тенором. И случайно нам предложили уехать за границу – и там мы уже серьезно начали заниматься. Оксана Ланщикова: Мы прошли мастер-классы в Академии Л.А. Гергиевой в Финляндии, затем стажировались в Итало-Американской академии в Нью-Йорке. Там масса школ, преподавателей, литературы, разные методики, мы прямо загрузились по полной. Читали, занимались... Узнали много тонкостей, например, дикции итальянской. Она совсем другая... (Это не передать в статье, но Роман и Оксана долго произносили разные звуки, сравнивая, в каком языке как что звучит – прим. автора.) Поразительна специализация – один преподаватель тебе ставит голос, другой – дикцию, именно того языка, к которому готовишься. Узнали много – не пять гласных петь, как нас учили... Специальные транскрипции на каждый язык есть, партитуры и международные вокальные таблицы – а у нас про это даже не говорят, не знают! Было очень много открытий, и было радостно, что мы до многого сами додумались, а потом там подтвердилось. А как вообще стали петь? Оксана Ланщикова: Сама я из Омска, там начинала учиться, сначала – скрипка, затем – балетная школа. Потом – музыкальное училище Шабалина, потом на 3 курсе перевелась в Свердловск в училище Чайковского, на вокальный факультет. Закончив, пошла в консерваторию, но через дорогу был театральный – подала документы и туда, в результате осталась в театральном институте... Но это «факты биографии», а так у меня вся семья поет как дома, так и в самодеятельности. Разные родственники – тенор, бас, сопрано, все пели – практически хор... Но профессионал – только мама. Правда, она – «народница», пела и до сих пор поет. Мама меня и послала учиться. И я сначала пела народницей.... Поступила потому, что взяли из-за низкого голоса. И ушли из «народников» в «оперники»? Оксана Ланщикова: Да. Видимо, доросли. Роман Сладкопевец: Я – не «дорастал». Но я родился и знал, что буду петь. Я пел везде – в саду, в школе, на конкурсах. Пока в тихий час в детском саду все спали, меня таскали на репетиции... Потом я учился в музыкальной школе на скрипке, очень любил театр оперетты у нас в Новоуральске, это какая-то сказка... Долго мечтал петь в оперетте, но родители дали на выбор три профессии – речник, летчик или железнодорожник. Они не представляли, что есть такая профессия – певец. Я поступил на речника, но мечта оставалась. Учился на речника и понимал, что не мое это все... В результате закончил училище слесарем-ремонтником, работал на химкомбинате, но судьба распорядилась так, что однажды я слег в больницу и лежал в одной палате с главным режиссером театра (пусть земля ему будет пухом). Я ему понравился – пел, веселил. И когда выписывался, сказал: Петр Иванович, возьмите хоть монтировщиком. Он говорит, позвони. Я позвонил. Он – «Завтра прослушивание». – «КАКОЕ ПРОСЛУШИВАНИЕ?!» – «В артисты хора». Пришел – подготовка премьеры «Голландочка», до сих пор помню. Меня «выкинули» на сцену, и я там остался. Я очень любил этот театр, очень хотел петь! Но не принимал никакого высокого искусства, оперу вообще терпеть не мог... Сокурсникам-«оперникам» говорил: «Заткнись, слушать этого не могу!»... Потом я поступил в институт на артиста музкомедии, поскольку в драме нет музыки, мне это было скучно. Хотел петь оперетту, но понял, что там мне «светят» лишь характерные роли второго плана, роста нет... Оттуда не вылезешь... И от безысходности стал интересоваться оперой. Не нравилось. Сидел, смотрел, думал: «какая гадость эта ваша заливная рыба...», но понимал – это интересно, это нужно. А потом в институте познакомился с Оксаной. Она на меня повлияла. А еще я услышал Паваротти и загорелся – я научусь так петь! Пойму, как он поет и почему так, что за прелесть в таком пении? Чем отличается от наших? Почему он одновременно – и доступный, и непонятный? И постепенно классика «открылась»... Постепенно я стал ее понимать и любить... Ваши кумиры? Роман Сладкопевец: Паваротти – это все! Ну, еще Доминго. Оксана Ланщикова: Рената Тебальди (Renata Tebaldi) и Рената Скотто (Renata Scotto). Конечно, и остальные, но эти две – наиболее близки. Сейчас еще выделила бы Рени Флеминг (Renee Fleming). В России они, может, не так известны, но на западе – очень популярны... Ваши впечатления от концерта? Пусть в зале было не так много людей, но зато какие они! Каждый – как глоток чистого воздуха. Мы боремся не за массового зрителя, а за каждого! Потом зрители подходили, благодарили со слезами на глазах – для нас это важно, как они весь концерт проживали, с такой эмоциональностью, с такой энергией, отдачей! Большое спасибо, Иваново, ивановцы и Александр Иванович Иванников! С. Ефимов Дополнительно:Оставить отзыв | |||
